Первые три века нашей эры переполнены историями мученичества христиан. Сегодня мы читаем эти жития с содроганием и, быть может, как некоторое преувеличение: страшно поверить, что один человек может додуматься до столь изощренных пыток, а другой – столь мужественно их вытерпеть. Но XX век показал, что нечеловеческая жестокость не искоренилась в людях и в «цивилизованную» пору.

О мучениках первых веков, как правило, известно очень мало. Все, что было до их подвига, остается неизвестным, что было после – зачастую обрастает народными преданиями. Тем не менее попробуем исследовать судьбу священномученика Харалампия, епископа, родившегося через 100 лет после Христа и уже в глубокой старости подвергшегося испытанию своей веры и стойкости.

По преданию, Харалампий никогда не был женат, исполнив слова апостола Павла: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я» (1 Кор. 7: 8). Он был епископом города Магнисия в Фессалии, входившей в состав Римской империи (территория современной Греции). В первые века христианства епископ – это своего рода глава христианской общины того или иного крупного города или области. Он не был окружен чрезвычайными почестями, а мог наравне со своей паствой, как святитель Спиридон Тримифунтский, зарабатывать на жизнь простым трудом. Конкретные дела Харалампия в его епископском служении неизвестны, но молва о нем как о выдающемся пастыре и миссионере, обращавшем в христианство язычников, дошла до правителя провинции. Правил в то время Лукиан. К нему и привели 113-летнего старца.

Старец благодарил истязателей, говоря: “Острогавши мое тело, вы обновили мой дух”

Вероятно, в ход шли и ласкательства, и запугивание, но святой отказался отрекаться от своей веры и приносить жертвы богам, а также признавать божественность императора. Лукиан и военачальник Луций подвергли старца истязаниям: подвесив несчастного, строгали его тело железными крючьями, сдирая кожу. Старец только благодарил истязателей, говоря: «Острогавши мое тело, вы обновили мой дух!» Под впечатлением от незлобия, стойкости и веры этого человека два воина – Порфирий и Ваптос – исповедали себя христианами. Их тут же зарубили мечами. Этих мужественных людей сегодня чтут в один день со старцем-мучеником.

В те времена истязания и казни становились зрелищами – и это было в порядке вещей. Предания очень часто свидетельствуют о том, как сами зрители или истязатели становились мучениками – исповедав Христа и, как говорит о том Церковь, крестясь в собственной крови, пробыв христианами считанные минуты или часы. Так было, например, со святым Вонифатием, чью память мы празднуем 19 декабря / 1 января, – блудником, проводившим вольную, разнузданную жизнь, искавшим покаяния, но не способным преодолеть свои страсти. Увидев истязания христиан и их терпение, он бросился целовать их ноги, исповедал себя христианином и тут же был казнен.

Так и мученичество старца-епископа не оставило равнодушными многих свидетелей. Трое из них – женщины – открыто исповедовали себя христианками и были убиты в тот же день.

Такое развитие событий еще более разгорячило военачальника Луция, он выхватил инструмент пыток у воинов и сам принялся пытать Харалампия. Предание свидетельствует, что вдруг у военачальника отнялись и безвольно повисли вдоль тела обе руки. Тогда обезумевший от гнева глава провинции Лукиан плюнул в лицо Харалампию. В этот момент, гласит предание, шею этого человека скрутила судорога и лицо его повернулось на 180 градусов.

По молитвам святого истязатели были исцелены, Луций молил о прощении и выразил желание креститься. Пытки и гонения на христиан в области были приостановлены. Но Лукиан сказал, что всё же обязан поставить в известность о случившемся императора – Септимия Севера.

В 202 году вышел указ, который запрещал гражданам Римской империи обращаться в христианство и в иудаизм

Септимий Север правил Римом с 193 по 211 год, к власти он пришел через кровь и военный мятеж, и все его правление было отмечено усилением милитаризма и непримиримым отношением к христианам. Известен его указ, вышедший в 202 году (возможно, как раз после мученичества Харалампия), который запрещал гражданам Римской империи обращаться в христианство и иудаизм. Вот к этому-то правителю, пребывавшему тогда в Малой Азии, в Антиохии Писидийской, и направил свой доклад Лукиан. Надо ли говорить о том, какой реакции удостоил дошедшую до него весть венценосный язычник?

Старца приказано было привести к нему. И начался новый круг пыток… В бороду страдальца вплели веревку и так повели его к императору. Сперва тот распорядился о новых истязаниях огнем и железом и только потом устроил допрос. Из лукавого желания угодить императору даже его наложница сыпала горящие угли на голову и лицо 113-летнего епископа…

Правитель допрашивал и испытывал святого. Например, велел привести к нему бесноватого – человека, который 35 лет назад убил и обокрал своего ближнего. Не успел бесноватый войти, как бес от близости к святости завопил и по приказу епископа вышел из одержимого.

На допросе император пришел в такой гнев, что выстрелил из лука в небо и стал хулить Христа

Император колебался… То признавал старца чудотворцем и прекращал мучения, то с новой жестокостью набрасывался на исповедника, обвиняя его в волхвовании и посягательстве на его, императора, власть. В разгар очередного допроса Септимий пришел в такой гнев, что взял лук, выстрелил в небо и стал хулить Христа, призывая Его спуститься и отомстить…

В конце концов Харалампий был осужден на смерть. На месте казни ему явился Сам Господь со множеством ангелов и сказал, что святой может просить у Него всё, что угодно. Харалампий ответил Христу, что увидеть Его – уже великая милость, но если угодно Богу, то пусть в той местности, где будут почивать мощи святого и чтить его память, не будет ни голода, ни эпидемий, но воцарятся мир и благосостояние.

Господь ответил святому: «Да будет по прошению твоему, мужественный Мой воин!» И тут же Харалампий испустил дух, а его душа вознеслась на небо.

Всё, что произошло в финале земной жизни священномученика Харалампия, очень многих людей не оставило равнодушными: невозможно сказать, скольких он обратил в христианство одним своим примером. Предание говорит о том, что среди таких обращенных была дочь императора Галина (хотя в исторических источниках упоминаются лишь два сына Септимия Севера). Говорят, что именно Галина похоронила святого.

Сегодня его мощи находятся в одном из шести сохранившихся Метеорских монастырей в Греции – монастыре святого Стефана, а частицы – во всем православном мире. И действительно, есть свидетельства, что там, где находится даже частичка мощей святого, не бывает эпидемий и голода.

Валерия Михайлова

В сирийском городе Антиохии при правителях Валериане и Галлиене, которые царствовали с 253 по 260 год, жили священник Саприкий и верующий мирянин Никифор. Их дружба была столь сильна, что говорили, будто у них одна душа, одно сердце и одна воля.

Однако по бесовскому наущению эта дружба превратилась в непримиримую вражду. Через некоторое время Никифор осознал, что нет ничего более ценного в глазах Господа, чем взаимная любовь и примирение тех, кого разделила диавольская ненависть. Тогда он стал посылать к Саприкию друзей с просьбой простить его. Однако всякий раз ходатаи мира наталкивались на ожесточенное сердце священника, который, преступая заповедь Господа, приносил Святую Жертву, не примирившись с братом (ср.: Мф. 5: 23). Смиренный Никифор решил тогда сам пасть в ноги безжалостному Саприкию в надежде смягчить его. Но тот пошел своей дорогой, даже не взглянув на простертого на земле друга.

Между тем возобновились гонения на христиан. Саприкий был схвачен и предстал перед судом проконсула. Он с твердостью исповедал, что служит христианским священником и скорее умрет, чем принесет жертву ложным богам. Поскольку под пытками он остался неколебим, его приговорили к отсечению главы. Никифор, с волнением глядя, как друг отдает жизнь за Христа в разлуке с братом, бросился к нему с восклицанием: «Мученик Христов, прости мне поступки, за которые ты гневаешься на меня!» Холодный и безучастный, словно камень, Саприкий пошел дальше. Не унывая, Никифор нагнал его в другом месте и вновь обратился с той же мольбой под насмешки охраны, не достигнув успеха. Еще раз он повторил попытку, когда они пришли к месту казни. Вновь в ответ на поток слез он получил лишь гнев и оскорбления мученика.

В тот самый миг, когда палач поднял меч и нетленный венец мученичества должен был снизойти с Небес, Бог отнял благодать у недостойного Саприкия. Тот неожиданно повернулся к палачу и спросил: «Зачем ты хочешь отрубить мне голову?» – «Потому что ты отказываешься подчиниться приказам императора и поклониться идолам». Никифор в слезах закричал: «Нет, возлюбленный брат, не делай этого! Не отрекайся от Господа, не теряй венца, которого ты искал, вытерпев столько мучений!» Но тот, кто оставался столь упорно глух к мольбам о мире, и теперь не стал слушать его и начал упорствовать в отказе от веры. Тогда Никифор обратился к палачу и воскликнул: «Я христианин. Я верую в Господа нашего Иисуса Христа, от Которого этот человек только что отрекся. Отпустите его и дайте мне умереть вместо него!»

О происшедшем доложили начальнику, и тот приказал отпустить Саприкия и казнить Никифора. Никифор с радостью положил голову на плаху и отдал жизнь, подражая Христу, за того, кто в силу гордыни и жестокосердия потерял воздаяние за все свои битвы. Отойдя на Небо, чтобы обрести венец славы, святой Никифор оставил христианам живой образ слов, произнесенных Святым Духом: «И если… отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13; 3). И «если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6: 15), «ибо… какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7: 2).

Диакон Павел Сержантов

Святой Парфений жил в правление Константина Великого (306–337). Его отец Христодул был диаконом в Мелитополе на Геллеспонте. Парфений не получил образования, но он со вниманием слушал в церкви чтение Священного Писания и с юных лет старался жить по его заповедям.

Парфений был рыбаком, ловил и продавал рыбу, раздавая все заработанное бедным и ничего не оставляя себе. Его милосердие стало известным в тех местах, и епископ Мелитополя Филит рукоположил его в священника против его воли, поручив ездить по епархии для общения с верующими. Благодать Божия обильно плодоносила в нем чудесами и исцелениями. Встретив однажды на пути человека, которому бык выбил глаз ударом рога, он вставил глаз на место и излечил. В другой раз Парфений единым крестным знамением исцелил женщину от неизлечимой болезни – рака. Когда на него бросился бешеный пес, святой дунул на зверя – и тот упал замертво.

Видя такие доказательства Божественного к нему расположения, митрополит Кизикский Аскал рукоположил его в епископа Лампсака – город этот еще пребывал в идолопоклонстве.

Постами, молитвами, вдохновенными речами и евангельским образом жизни святой сумел обратить город в христианство. Побывав при дворе святого Константина, он добился позволения разрушать языческие капища и получил необходимые деньги на возведение храма. Когда, чтобы завершить постройку, оставалось привезти большой камень для святого престола, завистливый бес во время транспортировки вселился в быков: они понесли и раздавили погонщика. Тогда святой вознес пламенную молитву Господу – и жертва ожила.

Святой Парфений был любящим отцом и попечителем своего города. Он без пренебрежения исцелял любые болезни, к великой беде оставшихся без работы врачей. Подобно тому как тьма бежит перед светом, бесы исчезали при одном его появлении. Однажды, когда он властно изгнал демона из одного бедняка, злой дух взмолился перед ним: «Дай мне место, где я мог бы остаться в ожидании Страшного суда, разреши мне хотя бы войти в свиней» (ср.: Мф. 8: 31). «Нельзя, – ответил святой. – Но я дам тебе другого человека, если ты оставишь этого несчастного». – «Кого же?» – «Меня. Войди и живи во мне!» При этих словах злой дух бежал, словно опаленный огнем, с криком: «Как же мне войти в дом Божий? О, велика сила христиан!»

Как-то раз святой Парфений направился в Ираклию, митрополию Фракии, и нашел местного епископа на одре болезни. Бог открыл ему, что настоящей причиной недуга была алчность. «Вставай, – сказал он тогда больному, – не телесная болезнь гложет тебя, но душевная. Отдай бедным отнятое у них достояние – и ты выздоровеешь». Епископ осознал свою ошибку и предложил все свое богатство Парфению, чтобы тот раздал нуждающимся. «Нет, – отказался человек Божий, – это ты должен сделать, ибо Бог дает тебе силы отдать бедным то, что им причитается». Тогда митрополит попросил отнести его в церковь святой Гликерии, покровительницы города, и там распределил свои богатства между нуждающимися, которые собрались в храме. Через три дня он выздоровел.

В Ираклии святой Парфений излечил и других больных, благословил поля, в точности предсказав урожай. Прощаясь с митрополитом, он сообщил предстоятелю о своей собственной скорой кончине и назвал имя своего преемника.

Вернувшись в Лампсак, он вскоре преставился, оставив пастве в наследство благоухание своих чудес и образец своей жизни. Узнав о кончине святого, епископы всех окрестных городов спешно приехали на похороны, чтобы почтить святого Парфения и посвятить Богу горячие дела милосердия.

Преподобные Варсонофий Великий и Иоанн Пророк жили в далеком VI веке. Святой Иоанн так писал о теснейшем духовном единении с преподобным Варсонофием: «Старец в Боге и я с ним… мы двое составляем единое целое». Отшельническая жизнь этих подвижников, строгий аскетизм, затворничество, кажется, еще более отдаляют их от нас. Однако духовный опыт святых, изложенный в замечательной книге «Преподобных отцев Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников», представляет собой собрание фундаментальных принципов духовной жизни, без которых современному человеку очень сложно разобраться как в том, что происходит в его душе, так и в том, что нужно для окружающих.

Наставления святых изложены в русле практических советов. Главный их смысл – раскрыть сущность христианской добродетели, как поступать человеку в той или иной ситуации, если его одолевают сомнения. Это очень важно, потому что сомнения и неопределенности сопровождают христианина почти всю жизнь. А смысл добродетели, наоборот, стяжание душевного мира. Об этом фундаментальном принципе духовной жизни, как нужно отвечать на вызовы времени, чего искать, добиваться, к чему стремиться, святые говорят с предельной ясностью: «Будь миротворцем своего сердца, чтобы наречься сыном Божиим».

Обратимся к конкретным советам старцев.

Очень часто перед христианином встает вопрос о милостыне: кому подавать, как поступать в тех или иных ситуациях? Вопрос, как видим из «Руководства к духовной жизни», не новый. Вот как он звучит в книге: «Вопрос 632. Когда я хочу подать, а помысл наводит мне сомнение, чтобы не давать, то как поступить в сем случае?» На это вопрошавший получил такой ответ: «Испытай свой помысл, и если найдешь, что он делает так по скупости, то дай и еще несколько более того, что бы должно дать, например одну медную монету, и это вменится тебе в милостыню». Возможно, тут нет абсолютно четкого ответа, как поступать, но механизм принятия решения в каждом конкретном случае вполне понятен. Старец, прежде всего, обращает внимание на человека, который желает сделать добродетель, на его сердце – вот что является главным критерием. Из этого следует, что добродетель не направлена на исправление окружающих, на их воспитание, она обращается в орбите человеческого сердца, и именно от того, насколько правильной будет ее траектория здесь, зависит «успех» дела. Поэтому если сомнения, после испытания сердца, окажутся оправданными, то старец не советует ими пренебрегать.

Другой вопрос, подобный предыдущему: «Вопрос 642. Случается, что бывают у меня две вещи: одна получше, а другая похуже, например вино или хлеб, и помысл говорит мне, чтобы лучшую дать нищим; но я недоумеваю, так ли сделать, то есть дать ли им лучшее, а себе оставить худшее». Кому-то ответ может показаться очевидным: конечно же, отдать лучшее, потому что так правильно. Но старец ответил в несколько ином контексте: «О нищих (скажу тебе): если мы не достигли того, чтобы считать (всех) их равными и любить ближнего, как самих себя, то, зная свою немощь, сделай, что можешь, и дай им то, что менее ценно». Как видим, смысл ответа опять же обращается в плоскости главной цели добродетели – стяжание мира через смирение. При этом смирение начинается с предельной честности перед собой, честности о тех немощах и душевных изъянах, которые есть у человека в душе. Их нужно врачевать с особым тактом, постепенно, решительно, но терпеливо относиться даже к самому себе, к своим немощам.

Нельзя преуспеянием в одной добродетели оправдывать отсутствие усилий в стяжании другой

Однако при этом нельзя себя оправдывать. Часто подсознательно человек находит оправдание в той мысли, что в одном он не может следовать Евангелию, скажем, не может не гневаться, но зато подает милостыню, делает много добрых дел. Действительно, человек не может одинаково преуспевать во всех добродетелях. Здесь есть момент индивидуальных особенностей, призвания, талантов человека. Однако здесь тоже должна быть честность, а значит, покаяние. Нельзя преуспеянием в одной добродетели оправдывать отсутствие усилий в стяжании другой. Вот как эта мысль отражена в вопросах к старцам: «Вопрос 634. Так как каждое блаженство объемлет одну духовную добродетель, то достаточно ли, отец мой, одной сей добродетели для спасения того, кто имеет? Ответ. Как тело одно, а членов много, и если недостает одного члена, то и тело не есть совершенное, так заключай и о внутреннем человеке, члены которого суть многие добродетели. Если недостанет одной из них, то человек не бывает совершенным. И как ремесленник, который хорошо знает свое ремесло и по быстроте ума своего занимается и другими ремеслами, не называется мастером их, но только мастером своего ремесла, так и здесь: имеющий все добродетели по той познается и от той получает наименование, чрез которую наиболее сияет в нем благодать Духа».

Как относиться к церковным послушаниям, обязанностям по отношению добровольно принятых на себя добродетелей? Ведь бывает, что человек с течением времени не может исполнять однажды «сгоряча» принятые на себя обязанности творить определенные добрые дела. В другом случае, человек, видя, что не сможет полностью исполнить дело, сразу же отказывается от него. Оправдана ли такая «честность»? Вот как данный вопрос отображен у преподобных Варсонофия и Иоанна: «Вопрос 635. Другой христолюбивый муж дал одному человеку, которого он считал верным, милостыню, чтобы раздать ее нищим, и сказал ему: “Прими это, и дашь за сие ответ Богу”. Но тот не понял, что давший возложил на него сим большую тяжесть, и думал, что хотя бы он и не сказал ему сего, но с тех пор, как он совершенно принял на себя (раздачу милостыни), уже (и без того) должен дать за нее ответ Богу. Когда же спросил о сем того же старца (Иоанна), он отвечал: “Обманулся тот, кто принял это на себя, потому что он дерзко представил себя в состоянии дать ответ Богу за всякое дело, забыв сказанное: кто похвалится чисто имети сердце? или кто дерзнет рещи чиста себе быти от грехов? (Притч. 20: 9). Это дело совершенных отцов. Он должен бы был сказать давшему: «Я не в силах принять сего с тем (условием), чтобы дать Богу ответ, потому что я человек грешный; но постараюсь сделать в сем деле все, что могу, по силе моей. Божие же дело – подать помощь, чтобы оно совершилось по воле Его». Если бы он так сказал, это вменилось бы ему в смирение, и Бог не осудил бы его за то, что выше силы его. Когда же он самонадеянно взял на себя – дать Богу ответ, то со всею строгостью взыщет с него Бог ответа за слова сии. Но и тому, кто давал, не следовало требовать от брата такого условия, потому что, предполагая его верным, он по неразумию своему счел его за неверного; но следовало, доверив ему однажды, предоставить сие дело Богу и не сомневаться в человеке, ибо сомневающийся не может верить”».

Также бывают случаи, когда люди, которых мы попросили помочь нам в определенных добрых делах, проявляют недобросовестность. Как поступать в таких случаях? Вот что один из старцев ответил на вопрос, как поступать, если человек узнал, что ближний утаил деньги, которые он вверил ему для раздачи милостыни (вопрос 639): «Если достоверно узнаешь, что он утаил нечто, то рассмотри, может ли помысл его перенести обличение, и тогда уже скажи ему о том с кротостью, вразумляя его по Богу, и возьми от него, что ты ему вверил. Если же он не может принять обличения, то не повреждай его совести, чтобы он, от стыда, не сделал чего-либо еще хуже. Но оставь его, пусть владеет тем, что он взял; ибо он взял принадлежащее Богу, и Бог Сам лучше ведает, по нужде ли он взял, и знает, как судить о его поступке».

А как относиться к тем, кто однажды нас подвел, находим ответ в следующем вопросе: «Вопрос 640. Следует ли вперед вверять что-либо таковому? Ответ. Когда ты узнаешь, что он и в другой раз то же сделал и старается портить дело, то не вверяй ему вперед ничего. Если же, будучи всегда добрым, он увлекся теперь, по внушению диавольскому, или взял потому, что имел в том нужду, то можно опять вверить ему, ибо он, конечно, исправится. Только не соблазни его».

Как видим, главным критерием в любой добродетели для святых Варсонофия и Иоанна было стяжание душевного мира через смирение. В духовной жизни нет универсальных алгоритмов, как поступать в той или иной ситуации, здесь все индивидуально. Однако есть фундаментальные принципы, отображенные в Божественном Откровении, которые являются маяками, ограждающими христианина от опасности сесть на духовную мель. Их следует знать и с ними сверять совесть в конкретных ситуациях.

Роман Савчук

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы (Лк. 20, 38), — сказал Христос Спаситель неверовавшим в воскресение мертвых саддукеям.

Возлюбленные во Христе братия и сестры! Святая Православная Христианская Церковь, твердо веруя этим неложным словам Спасителя, всегда во всеуслышание исповедует непререкаемую истину, что со смертью человека жизнь его не прекращается. Что мы видим умирающим? Только тело, которое взято из земли и опять возвращается в землю. Плоть разлагается и обращается в прах, а сам по себе человек, со всеми своими чувствами и со своей бессмертной душой, продолжает жить, переходя только из этого мира в другой, загробный. Следовательно, общение между живыми и мертвыми смертью не разрушается, а продолжает существовать.

На основании этой истины Церковь всегда, начиная со времен Ветхозаветных, а особенно в Новозаветное время — время Апостольское, совершала и продолжает совершать поминовение и творить молитвы по усопшим единоверным своим братиям. Святая Церковь, принося ежедневные молитвы за усопших своих чад, побуждает к этому и всех верующих, чтобы они едиными устами и единым сердцем возносили к Престолу Божию пламенные молитвы с просьбой о упокоении усопших своих сродников в местах блаженства. К молитве за усопших побуждает нас христианская любовь, которая соединяет нас взаимно во Иисусе Христе во единое братство. Усопшие единоверцы — наши ближние, которых Бог приказывает нам любить, как самих себя. Ибо Бог не сказал: любите ближних, пока они живут на земле. Стало быть, Господь не ограничивает любовь к ближним границами земного бытия, а простирает ее и в вечный загробный мир. Но чем, как не поминовением, чем, как не молитвою, мы можем доказать свою любовь к перешедшим в жизнь загробную? Каждому из нас желательно, чтобы по отшестии нашем из сей жизни наши ближние нас не забывали и молились о нас. Чтобы это исполнилось, надобно и нам поминать усопших. Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф. 7, 2), — говорит Спаситель. Поэтому тех, кто поминает усопших, помянет Господь, помянут и люди по отхождении их из сего мира. Велико утешение и велика награда тому, кто ближнего спасает от временного несчастия, но гораздо большая награда и большее утешение ожидает того, кто своими молитвами поможет усопшему ближнему получить прощение грехов и перейти из мрачных адских темниц в светлые блаженные обители.

Необходимы ли наши молитвы за усопших? Да, необходимы, потому что оказывают им весьма большое благодеяние. Дело в том, что после смерти есть две вечности: или вечное блаженство праведников, или вечное мучение грешников. Известно также и то, что нет на земле человека, который бы пожил и не согрешил. Так что верно утверждение, что во грехах мы рождаемся, во грехах проводим жизнь, во грехах и оканчиваем свое земное существование. Но все ли согрешившие приносят полное и искреннее раскаяние перед смертью? Ведь иногда смерть настигает человека, находящегося в состоянии такой тяжкой болезни, когда у него и память теряется, и душевные силы приходят в полное изнеможение. И ясно, что в таком состоянии человек не может припомнить своих проступков и раскаяться в них, — и он умирает со грехами. Часто смерть поражает человека внезапно, и он, не принеся никакого покаяния, также отходит со грехами. Сам он уже не может помочь себе никакими средствами. Изменить свою участь человек может только, когда он жив, творя добрые дела и моля о своем спасении ко Господу. Вот в таких-то случаях молитва за усопших весьма необходима и доставляет им величайшее благодеяние.

Многих наших присных уже давно нет на земле, однако любящее сердце не может забыть их, рвется к ним, даже, быть может, больше, чем к живым. Подобным образом и усопшие смотрят из потустороннего мира в нашу сторону, горя любовью к тем, кто здесь их сердцу был особенно близок. Если же кто из умерших достиг оправдания перед Богом, то он, отвечая на нашу любовь взаимной любовью, ниспосылает нам свыше небесную помощь; а тому, кто еще не достиг оправдания, в облегчении его загробной участи может очень помочь наша молитва. Придет время, когда мы увидимся с ними. Как же радостно будет услышать от них слово благодарности за молитву! Они скажут: «Вот ты помнил меня, не забыл меня и помог мне во время нужды моей. Благодарю тебя». И напротив: как горько будет услышать упрек тому, кто не молился за умерших! «Вот ты не вспоминал обо мне, не молился обо мне, не помог мне в час нужды моей, упрекаю тебя».

Состояние усопших подобно положению человека, плывущего по очень опасной реке. Молитва за усопших — это как бы спасательный канат, который бросает человек утопающему ближнему. Если бы каким-нибудь образом перед нами отворились врата вечности и мы увидели бы эти сотни, тысячи миллионов людей, рвущихся к мирному пристанищу, — то какое бы сердце не поразилось и не сокрушилось при виде своих единоверных и единокровных близких, без слов взывающих к нашей молитвенной помощи!

О том, насколько необходимы молитвы за усопших, и о том, что существует общение с загробным миром, я приведу вам сейчас чудесную, но истинную повесть из жизни одного храма нашей Русской Церкви. В селе Лысогорка скончался батюшка. На его место был прислан другой священник — молодой, который за первой же службой неожиданно скончался — прямо в алтаре. Прислали еще одного священника, но и с ним случилось то же самое: в первый день его служения, после того, как пропели «Отче наш» и причастный стих, батюшка очень долго не выходил со Святыми Дарами, и когда староста вошел в алтарь, то увидел священника, лежащего во всем облачении у Святого Престола мертвым. Все ужаснулись, узнав об этой таинственной смерти, и, не зная причины ее, говорили, что какой-то тяжкий грех тяготеет над приходом, если жертвою за него стали две молодые ни в чем неповинные жизни. Слух об этом прошел по всей округе, и никто из священников не решался идти на тот приход.

Согласие изъявил лишь один старец-инок. «Мне все равно скоро умирать. Пойду отслужу там первую и последнюю Литургию, смерть моя никого не осиротит».

Во время службы, когда допели до «Отче наш», чувство самосохранения все же заявило о своих правах, и старец распорядился, чтобы открыли и боковые двери, и Царские врата. Во время запричастного стиха он увидел за Горним местом какой-то силуэт. Этот силуэт выступал все резче и резче, и вдруг за Престолом выделился мрачный образ одетого в ризы священника, который был опутан по рукам и ногам цепями.

Дрожа от страха, инок путал слова молитвы. Но через некоторое время все же собрался с силами, укрепился духом и вышел причащать верующих. Все поняли, что с ним случилось что-то неладное.

А призрак все стоял, лязгая цепями, и скованными руками указывал на стоящий в алтаре ящик.

По окончании Литургии иеромонах призвал старосту, и они открыли ящик, в котором оказались… поминальные записки. Дело в том, что когда покойному священнику подавали поминальные записки, он их, не прочитывая, откладывал на будущее время. Теперь старец понял причину видения и стал ежедневно служить панихиды и прочитывать накопившиеся записки.

В следующее воскресение он уже служил заупокойную Литургию по душе усопшего батюшки. Когда запели запричастный стих, силуэт умершего священника появился снова. Но он был уже не трагичным, грозным, каким являлся в первый раз, а со светлым, веселым лицом и без цепей на руках и ногах. После того, как служивший старец-иеромонах приобщился Святых Таин, призрак зашевелился, поклонился ему до земли и исчез.

Мы с вами видим на этом примере, как молитвы за усопших приносят им пользу и облегчают их участь. И не случайно мы говорим об этом именно сегодня. Потому что сегодня Святая Церковь отмечает особый день, называемый мясопустной родительской субботой, и собирает православных для совместной молитвы пред Престолом Божиим о единоверных наших братиях, отошедших в жизнь вечную. А завтра Святая Церковь воспоминает страшное Второе Пришествие Господа и кончину мира.

Побуждая своих членов быть готовыми ко Страшному Суду, Святая Церковь просит нас помолиться Праведному Судии об усопших наших сродниках, да простятся им все согрешения и да очистится пред ними путь перехода из мрачного подземелья в светлые обители Отца Небесного.

Вознесем же, дорогие братия и сестры, молитву ко Христу Богу и от всего сердца возовем: Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная. Аминь.

Архимандрит Кирилл (Павлов)

Один из самых известных псалмов – 90-й: «Живый в помощи Вышняго». У нас он читается в чине шестого часа, на панихидах и погребении. Его мы также читаем, желая оградить себя Божественной помощью в сложных или даже опасных обстоятельствах. Подобным образом он использовался и в иудейской традиции. Его читали на погребениях, в утренних молитвах и в молитвах субботы. Это, кроме прочего, значило и то, что псалом был хорошо известен всем сынам Израиля. Псалом составлен так, что речь в нем ведется от лица наставника, перечисляющего наставляемому различные блага, проистекающие из надежды на Бога. А заканчивается псалом тремя стихами, произнесенными уже от лица Самого Бога. Последний стих звучит так: «Долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое».

Вчитываясь в рассказ евангелиста Луки о событии, называемом Сретение, можно заметить, что Божественное обещание 90-го псалма исполнилось на старце Симеоне. Этот «праведный и благочестивый» (Лк. 2: 25) муж был стар и «насыщен днями» (Пс. 90). И было ему обещано Духом Святым, что он не умрет ранее, нежели увидит собственными глазами Христа Господня.

А ведь это и было заветным чаянием всех древних праведников. Они хотели жить как можно дольше не для того, чтобы наслаждаться благами этой грустной земли, а для того, чтобы дождаться Искупителя и увидеть Его собственными глазами. Поколение сменялось поколением, праведники с печалью закрывали глаза и с верой уходили в смертную тьму. Свои надежды они препоручали своему потомству. И именно поэтому бездетность ощущалась как проклятие. Ведь в этом случае не только ты не дожил до пришествия Христа, но и семя твое не укоренилось на земле и не стало причастным радости.

Шли столетия. Вера оскудевала и засорялась земными мечтами о могущественном царе, который должен дать Израилю политическую свободу и земную славу. Только некий «священный остаток», слишком малый числом, чтобы его заметить, жил чистой надеждой и терпеливой молитвой. Первым среди этого остатка был Симеон. До него многие праведники «умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались» (Евр. 11: 13). А рядом с ним, в одно и то же время, жило множество нечестивых и суетных людей, которые, хотя и дожили до пришествия Мессии, не ощутили дня посещения из-за черствости души. И это – урок для всех. Мало жить во времена Праведника. Мало находиться вблизи Праведника. Все это не будет на пользу, если не будет веры, которую подает Дух Святой.

О Симеоне сказано, что «Дух Святой был на нем» (Лк. 2: 25). Сей Дух предсказал старцу о будущей встрече с Мессией. И Сей же Дух повел Симеона в храм, когда Мать Иисусова с Сыном на руках пришла для исполнения законного обряда. Храм Иерусалимский никогда не был пуст. Это было одно единственное святилище, кроме которого нигде и никем не мог быть создан иной Храм. Весь многолюдный народ Израиля исполнял свои обеты и приносил жертвы в этом Храме. Для этого туда со всех сел и городов ежедневно, не говоря уже о праздничном многолюдстве, стекались людские толпы для принесения жертв: жертв повинности, жертв благодарственных, жертв по обету. И в этом многолюдстве Симеон, ведомый Духом, без труда различил Тех, Кого он так долг ждал – Мать и Дитя. Он подошел к Матери, взял Младенца-Христа на руки и произнес ту молитву, с которой теперь мы заканчиваем прожитый день и надеемся закончить жизнь.

В этой молитве он исповедал, что обещанное ему исполнилось. «Видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов». Исполнились и слова 90-го псалма: «Явлю ему спасение Мое».

Симеон видел прозорливым внутренним взором будущую Голгофскую Жертву. Того, Кто лежал у него на руках, он видел уже распятым за грехи мира. Поскольку именно Крест с распятым на нем Праведником – это и есть «спасение, которое Бог уготовал».

То, что Симеон предчувствовал тайну Креста, видно и из слов старца к Марии. «Тебе Самой, – сказал он, – оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец». Эти странные слова исполнились, когда Мать-Дева стояла под Крестом, терзаясь сердцем о страдании Своего Сына. Так очи, слепнущие от старости, приобретают орлиную зоркость в вещах духовных, если сердце человека очищено верой и терпеливым ожиданием.

Мало сказал Симеон, но вся будущая история мира нашла отображение в его словах. Он предсказал, что Христос просветит язычников; что в Израиле, для которого Он – слава, Ему предстоит стать «предметом пререкания». Из-за Него многие падут и многие поднимутся. Слова эти вряд ли можно было понять заранее, но последующая история оправдала их полностью.

Увидев все, чего так долго дожидался, и сказав все необходимое тем, кто продолжал земное странствование, Симеон покинул землю. Покинул без страха и сожаления. Он видел Мессию! Он шел теперь в темноту шеола, чтобы рассказать Давиду и Соломону, Исаие и Иеремии о том, что обетование исполнилось и время всеобщего освобождения близко. Мария с Иисусом на руках осталась за его спиной. Старец медленно и твердо шел к черте, отделяющей этот мир от мира иного. И об этих его шагах нельзя сказать лучше, чем уже сказано:

Он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.

(И. Бродский. Сретение)

Протоиерей Андрей Ткачев

Этот славный мученик Христов был родом из селения Кампсад во Фригии. Он жил в III веке. Скромные и благочестивые родители привили ему любовь к святым евангельским добродетелям с раннего детства. Благодаря этому, оставаясь простым пастухом гусей, он очень рано получил от Бога благодать исцелять людей и животных, изгонять нечистых духов.

Случилось так, что яростный бес вселился в дочь императора Гордиана (238–244). Ни врачи, ни маги ничем не могли ей помочь. Однажды бес закричал: «Только Трифон в силах меня изгнать!» Гордиан тут же отправил гонцов по всей империи на поиски целителя. Его нашли, когда он мирно пас гусей. 17-летнего юношу привезли в Рим. Силой молитвы он изгнал беса и заставил его предстать перед жителями в виде отвратительного черного пса и признать, что, будучи орудием сатаны, отца всякого зла, ни он, ни его приспешники не имеют никакой власти над христианами. Признательный император щедро одарил Трифона, а святой по дороге на родину раздал подарки бедным. Там он снова в мире занялся своим делом, творя чудеса и расточая божественные благословения.

В начале Дециевых гонений (250) префекту Востока Аквилину сообщили о святом как об опасном распространителе христианства. Трифон сам предал себя в руки посланных за ним воинов и радостно предстал перед судом в Никее. Он с равным презрением отнесся и к лести, и к угрозам префекта. Его привязали к столбу и три часа били деревянной палкой, предназначенной для тренировки солдат. Поскольку пытка, казалось, не причиняла ему боли, тиран повелел привязать его к коню и заставил бежать за ним босиком по скалистым замерзшим дорогам. По возвращении в Никею Трифону пробили ноги гвоздями за отказ от почитания императорского изображения и повели в центр города.

Любовь ко Христу превратила страдания молодого мученика в божественное наслаждение^[1], поэтому толпа взирала на пытки с благоговением. Солдаты яростно выкручивали ему руки и ноги, били прутьями, жгли факелами, но святой все переносил с радостью, молясь о своих палачах. Вдруг венец из цветов и драгоценных камней спустился с неба на его голову. Тогда Аквилин, беспомощный и посрамленный, приказал обезглавить Трифона за городскими стенами. Но еще до того как палач ударил смертоносным мечом, святой мученик предал душу Богу.

Никейские христиане поспешили почтить его бесценные останки, однако святой явился им и открыл, что ему надлежит вернуться на родину. Святой мученик Трифон был похоронен в Кампсаде и там за века сотворил множество чудес. Его призывают для защиты садов и огородов от саранчи, пресмыкающихся и

^[1] «Трифи» по-гречески означает «наслаждение», «услада».

После славного мученичества святых бессребреников Кира и Иоанна (память 31 января) благочестивые христиане спрятали их тела в церкви святого Марка из страха, что язычники осквернят их. Через много лет, около 412 года, в правление Феодосия Младшего, святитель Кирилл Александрийский (память 9 июня) со слезами молил Господа открыть ему путь для борьбы с остатками язычества, в особенности с почитанием Исиды Целительницы в Менуфисе близ Канопа[1]. Тогда ему явился ангел, велел перенести туда мощи святых мучеников Кира и Иоанна и положить их в церкви святых евангелистов, построенной неподалеку от языческого капища.

Святитель тотчас собрал клир и народ, рассказал о видении и сам возглавил торжественную процессию, к которой присоединились почти все жители Александрии. Когда христиане вошли в церковь святого Марка и открыли забытую гробницу святых мучеников, они обрели их мощи нетленными и сияющими благодатью Святого Духа. Их возложили на колесницу и с торжественными песнопениями, свечами и каждением понесли в Менуфис. Сразу же от святых мощей стали происходить чудеса: больные исцелялись, из одержимых исходили бесы, слепые обретали зрение, расслабленные вставали на ноги, подобно тому как это было во времена земной жизни Спасителя. Когда мощи были положены в церкви святых евангелистов, бес, обитавший в капище Исиды, устрашился и бежал, а языческие жрецы, видя эти чудеса, пали в ноги архиепископу и просили крестить их.

Со временем заброшенное капище было занесено песком, а церковь святых бессребреников привлекала все больше паломников, приходивших со всех концов империи молить святых о помощи. Вокруг церкви для них были построены многочисленные гостиницы, но больные обычно проводили ночь у гробницы святых, к которой прикладывались. Они также помазывались маслом из горевшей над ней лампады и пили воду из источника, протекавшего снаружи. Бесчисленные чудеса произошли здесь благодаря заступничеству святых бессребреников[2], которые нередко являлись больным во сне или наяву и открывали средство, которое исцелит их.

Составитель — иеромонах Макарий Симонопетрский,
адаптированный русский перевод — издательство Сретенского монастыря

При императоре Алексее Комнине, который правил с 1081 по 1118 г. в Константинополе разгорелся спор, разделивший на три лагеря мужей, просвещенных в вопросах веры и усердных в стяжании добродетелей. Речь шла о трех святителях и выдающихся отцах Церкви: Василии Великом, Григории Богослове и Иоанне Златоусте. Одни выступали за то, чтобы предпочесть св. Василия двум другим, поскольку он сумел объяснить тайны природы как никто другой и был вознесен добродетелями на ангельскую высоту. В нем, говорили его сторонники, не было ничего низменного или земного, он был организатором монашества, главой всей Церкви в борьбе с ересями, строгим и требовательным пастырем относительно чистоты нравов. Поэтому, делали вывод они, св. Василий стоит выше св. Иоанна Златоуста, который по характеру был более склонен прощать грешников.

Другая партия, напротив, защищала Златоуста, возражая противникам, что прославленный епископ Константинополя ничуть не в меньшей степени, чем свт. Василий, был устремлен бороться с пороками, призывать грешников к покаянию и побуждать народ к совершенствованию по евангельским заповедям. Непревзойденный в красноречии, златоустый пастырь оросил Церковь настоящей полноводной рекой проповедей. В них он толковал слово Божие и показывал, как его применять в повседневной жизни, причем ему удалось это сделать лучше, чем двум другим христианским учителям.

Третья группа ратовала за то, чтобы признать главным свт. Григория Богослова за величие, чистоту и глубину его языка. Они говорили, что свт. Григорий, лучше всех освоивший мудрость и красноречие греческого мира, достиг высочайшей степени в созерцании Бога, поэтому никто из людей не смог столь великолепно изложить учение о Святой Троице.

Таким образом, каждая партия защищала одного отца перед двумя другими, и это противостояние захватило вскоре всех жителей столицы. Вовсе уже не помышляя о почтительном отношении к святителям, люди пускались в бесконечные споры и перебранки. Разногласиям между партиями не было видно ни конца ни края.

Тогда однажды ночью три святителя явились во сне св. Иоанну Мавроподу, митрополиту Евхаитскому (память – 5 октября), сначала по одному, а затем втроем. В один голос они ему сказали: «Как ты видишь, мы все вместе находимся рядом с Богом и никакие размолвки или соперничество нас не разделяют. Каждый из нас в ту меру обстоятельств и вдохновения, какая была ему дарована Святым Духом, писал и учил тому, что необходимо для спасения людей. Среди нас нет ни первого, ни второго, ни третьего. Если ты призываешь имя одного из нас, двое других также присутствуют рядом с ним. Посему повели тем, кто ссорится, не создавать из-за нас расколов в Церкви, поскольку при жизни все свои усилия мы посвящали установлению единства и согласия в мире. Затем объедини наши памяти в один праздник и составь для него службу, включив туда песнопения, посвященные каждому из нас, сообразно искусству и науке,
которые Господь тебе дал. Передай эту службу христианам, чтобы они праздновали ее каждый год. Если они будут почитать нас таким образом — едиными перед Богом и в Боге, то мы обещаем, что будем ходатайствовать в нашей общей молитве об их спасении». После этих слов святители поднялись на небо, объятые несказанным светом, обращаясь друг к другу по имени.

Тогда свт. Иоанн Мавропод собрал без промедления народ и сообщил об откровении. Так как все уважали митрополита за добродетель и восхищались силой его красноречия, спорившие партии примирились. Все стали просить Иоанна немедленно приняться за составление службы общего праздника трех святителей. Тонко продумав вопрос, Иоанн решил отвести этому празднованию тридцатый день января, чтобы словно скрепить печатью этот месяц, в течение которого вспоминаются все три святителя по отдельности^[1].

Как поется в многочисленных тропарях из этой великолепной службы, три святителя, «земная троица», разные как личности, но единые по благодати Божией, заповедали нам в своих писаниях и примером своей жизни почитать и прославлять Пресвятую Троицу — Бога Единого в трех Лицах. Эти светильники Церкви распространили по всей земле свет истинной веры вопреки опасностям и преследованиям и оставили нам, их потомкам, святое наследие. Через их творения мы можем также достичь высшего блаженства и вечной жизни в присутствии Бога вместе со всеми святыми.

На протяжении января мы празднуем память многих славных иерархов, исповедников и подвижников и завершаем его соборным праздником в честь трех великих святителей. Таким образом Церковь вспоминает всех святых, которые проповедовали православную веру своей жизнью или в своих сочинениях. Этим праздником мы отдаем дань почтения всей совокупности знаний, просвещенности, ума и сердца верующих, которые они получают через слово. В итоге праздник трех святителей оказывается воспоминанием всех отцов Церкви и всех примеров евангельского совершенства, которые Святой Дух порождает во все времена и во всех местах, чтобы появлялись новые пророки и новые апостолы, проводники наших душ на Небеса, утешители народа и пламенные столпы молитвы, на которых и покоится Церковь, укрепляясь в истине.

Составитель — иеромонах Макарий Симонопетрский,
адаптированный русский перевод — издательство Сретенского монастыря